Моя история войны

24 февраля 2022 года утро началось в 5-22, со взрывов военной части, находящейся в 3 км от моего 9-ти этажного дома по прямой (пригород Харькова). Ракеты летели – дом дрожал, зарево от части разливалось по горизонту, шёл густой дым.

С этой минуты, моей дочери, которая вскочила от взрывов, больше не пригодился собранный в школу с вечера портфель 💼 в начальную школу. Учёба застыла, жизненные приоритеты стремительно изменились с развития на выживание.

Дом дрожал, стекла в лестничных проходах между этажами летели, дочь плакала, и кричала: «Я боюсь»; супруг суетился, одевался; сын зашёл в новостные группы, и стало ясно – это война, бомбят не только наш район.

Ванная комната-стала прибежищем для моих детей пока дом трясло. Я и муж прибывали в шоковом коматозе. Я еще в трусах и майке, а он – уже в куртке, шапке, штанах, готовый ехать отсюда, лишь бы подальше. Мы спорили, кто из нас больший дурак. Он – готовый бежать под бомбежкой, спускаться вниз по лестнице с 9-го этажа мимо стёкол, или я – сидеть в ванной комнате, по принципу второй стены. Пока мы спорили все закончилось. Прилетело около 7-8 ракет.

Тревожный чемоданчик-рюкзак, собранный мной, стоял давно. Муж взяв с гаража машину, отвёз нас, и кое-какие собранные вещи, в подвал института – убежище. Там мы провели 16 дней. Об этом подробнее…

В убежище, если можно его так назвать, мы прибыли первые в 6-10, таки благодаря панике супруга. Нам разрешили спуститься в подвал коридора, и с этажей взять себе стулья. Позже открыли двери аудиторий, комнат. Отсутствие отопления почувствовалось в первые же 10 минут. Холод начал пробирать кости. Позже ещё выяснилось, что также нет воды, ни в кране, ни в туалете. Свет и связь – все, что там было на первых порах, потом и с этим начались перебои.

С 6 утра и до обеда мы мерзли в проходе подвала. Позже я вернулась домой за одеялами, обогревателем-ветродуйкой, и начался поиск ночлега. Перед уходом, отдала сыну ключи запасные от квартиры, указала, где в рюкзаке лежат документы, деньги на первое время, и просила не бросать дочь, если с нами, с родителями, что-то случится. Вообще каждый поход домой был маленький подвиг и большой риск.

Забранная из дома ветродуйка была слабая, поэтому нужна была небольшая коморка. И мы её нашли. «Разбомбленная» комната, в которой в половине комнаты подняты плиты из-за ремонта теплотрассы. Стекловата и постоянное поддувание свежего ветерка оттуда – стали нашим бытием на ближайшие 16 ночей.

Кто не заходил, тот пугался, но для нас – это все стало родное. С нами кошка-трусишка, и мы были сами, ещё и дверь закрывалась изнутри на замок – очевидные плюсы.

Дня через три комната немного прогрелась, и уже не было холодно спать в зимней куртке.

Отсутствие воды сказывалось на гигиене. Мне приходилось бегать домой, и приносить мокрые тряпки в мыльном растворе, чтоб хоть как-то поддерживать гигиену. Обычные влажные салфетки не спасали.

Помню грязь на запястьях у дочери, которую снегом отчищали. Мы спали в куртках, по другому быть не могло. Через 7-10 дней я отвела её помыться домой. Рискуя попасть об обстрел. Всё обошлось. Сын тоже раз сходил домой принять душ. Муж за 16 дней домой не зашёл ни разу.

Питались мы чем придётся. Очень выручал наш электрический чайник. Чай помогал и согреться, и «накушаться» горячего. Дочь часто говорила, что хочет кушать. Со временем начали давать какую-то похлебку с куском хлеба. Было время, мы голодали. От хлеба вспухал желудок и болел. Поэтому бегать домой, и приносить остатки пиши из холодильника, было необходимостью. Со мной были случаи, когда снаряды свистели прямо над головой. Каждый раз сходить домой – это риск, идёшь и с жизнью прощаешься.

Первобытный строй по отвоевыванию пищи не заставил себя долго ждать. Голодные люди, выхватывали гуманитарку. Помню на меня набросилась бабуля за то, что я взяла аж 4 яблока. Пришлось ей корректно объяснить, что нас четверо. Хотя бабушки яблоки гребли в пакеты. На гуманитарку попала случайно.

Нам в подвал ничего кроме супов в обед не попадало. Все не организовано. Надо было еду добывать, поднимаясь из подвала наверх, рискуя попасть под очередной обстрел. Один день из 16 моя дочь сказала: “фух, я наелась”, – мужу удалось раздобыть какой-то еды.

К такой жизни со временем мы привыкли. Спали на своих раскладушках, за ними я третий раз возвращалась домой 24 февраля. Муж спал на трех стульях, четвёртой раскладушки не было, матрасов, матов, одеял никто не выдавал.

Это непередаваемое счастье – почистить зубы. Мы приспособились чистить зубы в обрезанную пластиковую бутылку на пятый день войны. Воду для этой цели я набирала дома. Жвачка, найденная в сумке в первые дни, спасала не только рот от налёта, но и давала маленькое чувство счастья прошлой жизни.

Это неописуемое чувство комфорта – удобно выспаться, соорудив подушку из подручных вещей. Мой красный зимний шарфик стал мне подушечкой на долгий период. Помню у мужа подушкой на табуретках служил рюкзак сына с ноутбуком.

Мы привыкли спать под постоянные звуки обстрелов артиреллии, и даже не просыпались. Казалось адаптировались к такому существованию, а точнее даже функционированию.

Когда было сильно громко и подвал трясся, двери тарахтели, я накрывала собой дочь, ей было страшно. Никогда не забуду ее глаза полные страха, и чувство собственной вины за то, что она через это проходит. Мой муж в такие моменты вскакивал и становился под стеночку. Думал плиты посыпятся, и он так спасется.

От нашего убежища в 1,5 км располагалась танковая часть, которую бомбили с авиации. Это была громкая близкая к нам авиабомбежка, звуковая волна затрусила институт, кое-где полетели стекла, пыль, запах гари. Моя дочь после этого несколько минут не могла нормально говорить, заикалась, но Слава Богу обошлось.

Ближайший ПГТ к нам находился под постоянными обстрелами. В убежище стали свозить мирных людей, прибыло много детей. Иногда стали давать суп и на ужин.

С утра власти начали подавать эваукационный автобус для выезда на вокзал или иной мирный город. Но зелёного коридора не было, власти предупреждали, что все на свой страх, риск.

Сын и муж настаивали, чтобы я с дочкой эвакуировались. А я не понимала зачем мне автобус, если машина заправлена, и мы можем ехать все вместе.

Также я не могла оставить сына. Поскольку он уже призывного возраста, а муж паниковал постоянно, ему все время надо было куда-то бежать или ехать. С подвала института он убежал в погреб гаража, потянув за собой сына. Поскольку ездили зеленые “бобики” отлавливали мужчин в военкомат. В соседние убежища приходили с автоматами и забирали мужчин от 18 до 60. После того, как военные окопались возле института, он тянул нас в подвал другого корпуса, затем в подвал жилого дома. Но не удалось…

Не удалось нас сдвинуть с места, и после отсутствия света сутки. А это значит без ветродуйки – обогрева, чая, мобильного интернета. В отсутствие света, связи, новостей, мы коротали время за игрой в имена, города. Вечером местная власть привезла в подвал генератор, удалось немножко подзарядить телефон, и выпить горячего чая на ночь, чуть согреться.

Связь мобильная ложилась постоянно, не ловил ни один оператор. Чтобы позвонить, нужно было искать, где ловит мобильная сеть – и это был не подвал, хоть вышка операторов и располагалась сверху на институте. Однажды, это чуть не стоило мне жизни – рядом неожиданный прилет, пол задрожал, стекла зазвенели, перед глазами пролетела жизнь.

Мы стойко выдержали все ровно до того, как в соседние здания прилетело нечто очень тяжёлое. Пострадал жилой 9ти этажный дом напротив (150 м от нас), общежитие института (200 м от нас), гаражи. И это были единичные прилеты, т. е. дыра в доме образовалась от одного снаряда. (см. фото).

Благодарю Бога, что спас нас от прямого попадания этих одиночных прилетов. От ударной волны раскладушки в подвале, в прямом смысле, запрыгали, двери застучали, стекла в фойе 1ого этажа посыпались, штукатурка, плитка полетели, поднялась пыль в воздухе. Каким-то чудом дочь не проснулась. Хотя шатало и гремело знатно. Я её голову и уши обмотала одеялом, над лицом соорудила козырёк от пыли.

Осознание, что произошло, пришло с утра. Фойе без стёкол. Холод. На улице минус 10. Люди суетятся, забивают фанерой окна. Наша машина, стоявшая возле корпуса подвала, чудом не пострадала, соседние – лишились колёс осколками. Я не могла сдержать слез, видя дыру на 2-3 этажа в общежитии и 9ти этажном доме. Пришло осознание, что пора спасаться. Нет ничего важнее жизни! Надо уезжать.

Супруг подумав, что едем прямо сейчас, пока я была дома, собрал все вещи в подвале, детей, и привёз все паковать в гараж. И мы попали на гаражах под обстрел…

Мысль, что мы здесь все умрём, и машина стоит сверху заправленная полностью, плюс ещё 10 литров в канистре, а мы под ней, крутилась в моей голове. Я «наехала» на мужа, за то, что он самовольно нас всех, а особенно детей, подставил под опасность. Он бегал вверх и вниз по деревянным ступенькам гаража, ведущим в подвал, повторяя постоянно: «Поехали». И упал со ступенек: «Я поломал руку», – сказал он. Позже он говорил, что я впала в ступор, но возможно, это нас спасло. Рука припухла, но перелома не было. Мы вернулись в подвал. Сыну пришлось ночевать на лавочке. Потому, что только 2 раскладушки муж привёз назад.

Если раньше я стойко держалась, то с этого момента мои нервы сдали. И было решено – выезжаем с утра.

Соорудила дочери бейджик из картонки, с указанными данными о ней: ФИО, контакты бабушки, дедушки, на случай, если мы все в дороге погибнем, а она выживет. Положила бейждик ей в кармашек рукава куртки. В таких ситуациях дети от стресса не помнят своего имени, считаю, что предусмотрела правильно.

Утром я поднялась на 9ый этаж в квартиру попрощалась с ней, с местом, где я выросла, вырос сын, взрослела дочь. А также с аквариумом и цветами, которые лелеяла последние 16 лет, перекрыла свет, газ, воду, и в гараж перепаковываться. Многое не влезло. Багажник не вместительный. Дети остались в подвале, вместе с кошкой.

Гараж открыт, машина заведена и… опять начинается обстрел, грады ложатся очень рядом, слышен свист. Машину заглушили и побежали в подвал. Супруг опять не удачно спустился. Сказал: «Я поломал ногу». На этот раз все было серьёзно, 3 недели на костылях, но перелома кости не было. Научное название звучит заумно, в народе – сильный ушиб, с нарушением связок.

Из-за его травмы машину пришлось вести мне, без большого опыта по трассе. В этот день я получила уроки экстремального зимнего вождения по причине выживания. Весь Харьков в ямах, посты, обстрелы. При выезде мы удивились пробке в обратную сторону, расстрелянные авто у дороги как будто и не смущают никого.

Вообщем, выезжая из гаража, заметила, как супруг машет – назад, назад… Я поняла, что опять лупят грады, но стало как-то все равно. Выехала, бегом закрыла гараж, и по газам до института за детьми и кошкой.

Подъезжая к площади института, мы увидели пушки, которые военные заправляли для залпов. Мы проехали прямо перед ними. Остановившись, услышали, как военные кричат – все в укрытие… и мы выбежали из машины и побежали со всех ног в подвал института.

Стометровка жизни далась сложно, ведь и деньги, документы, и даже ключи от гаража остались в машине, и мысль, что это может в миг исчезнуть не давала мне спокойно бежать. Муж с больной ногой меня обогнал. Точнее я не смогла его догнать. Остатки стёкол задрожали от залпов, когда я поднималась по ступенькам в фойе 1ого этажа. Ещё проскочила мысль, что они меня сейчас порежут, но обошлось.

И вот я в подвале, и все мысли о машине. 20 минут казались вечностью. Спасибо ответка не прилетела, или я успела семью вывезти до ответки, не знаю. Я просто решила – пора. Я вывела нас на улицу, мы добежали до машины, и по газам. Сзади слышны были бахи, но нам вперёд. На нашем блок-посту нас даже не остановили, понимая ситуацию.

Мы проехали много блок-постов на нашем пути. Запомнились несколько. Особенно 1ый. При выезде с фронтовой линии. Там изрядно мне потрепали нервы, и морально поиздевались, придравшись даже к месту рождения. Были посты, где желали счастливого пути.

Был пост на трассе, перед которым мой сын затерял по неосторожности документы(паспорта). А надо понимать, что он сидел, на нем стояло 2 рюкзака, и в ногах вещи. Я остановилась в 30 метрах от поста из-за отсутствия документа,- ошибочка, так лучше не делать.. Муж закричал, что автоматчики стали на стреме. Я подъехала, военный поинтересовался, не фотографировали ли мы?

К моему счастью регистратор был выключен. Я включила «режим блондинки», объяснила честно, почему остановилась. Ситуация не из безопасных. Мы уже встречали расстрелянные авто. Сыну пришлось выйти из машины, военный рядом с ним, документы выпали – нашлись, их проверили. Всё окончилось хорошо. Нам позволили ехать дальше..

Ехать вникуда, оставляя всю свою жизнь сзади: все планы, мечты, историю, обустроенный быт. Лишь бы подальше от снарядов и войны. Лишь бы спастись.

Мы стали бомжами поневоле. Мы беженцы – живём одним днем, без прошлого и будущего. Спим в одежде, всегда готовые бежать опять.

Какие же все-таки мелкие любые глобальные проблемы в мирный час. Во время войны проблема существует одна – выжить.